В. Мельников «От Лингводайвинга до Лингвокосмоса» гл. 3 ч. 2

В скандинавских сагах можно найти сцены, раскрывающие методы познания представителями разных кланов наречий друг друга: пленнику или случайно встреченному викингами путнику сохранялась жизнь и его добро, если он на память мог прочитать или импровизированно сложить висы (одна из форм поэзии скальдов) на языке воинов. А в макамах – арабских средневековых плутовских романах – описан явно невыдуманный эпизод сватовства юноши из семьи строителей оросительных каналов к девушке, чьи родственники наследственно занимались переплётным делом. Такому жениху пришлось пройти нечто вроде краткого предсвадебного курса постижения профессионального говора родителей невесты: вдруг выяснилось, что разного рода занятий ремесленники, живя в одном городе, используют хоть и одинаковые слова, но в различном смысловом соусе!

Мои знакомые египетские археологи улыбаются: «Настоящей сенсацией стала бы находка в одной из гробниц точного арабо-древнеегипетского или англо-хеттского словарей. Это раскрыло бы загадку изучения языков в древности!». Впрочем, один такой «разговорник» был найден около двухсот лет назад – знаменитый Розеттский камень с повторением одного текста на трёх древних языках. Именно он помог Шампольону в расшифровке древнеегипетской письменности. А ведь каменные стелы, помимо культовых и пограничных функций, нередко служили разговорными справочниками для путников, пересекающих границы разноязычных владений. В славянских землях ими иногда становились так называемые «крёстные целования»: помимо иконы с образом Богородицы-охранительницы такие столбы, поставленные на перекрёстках, несли на себе и вырезанные фразы из неписанного кодекса «благонамеренного путника», вселявшие уверенность в том, что случайная встреча с иноязычным прохожим обойдётся без применения оружия. Попутно упомянем об одной версии специалистов по истории древней Руси: согласно ей, князья Борис и Глеб, ставшие жертвами, говоря по-сегодняшнему, заказного убийства и впоследствии канонизированные как первые русские святые, погибли из-за неумения объясниться с наёмниками-варягами на языке последних. А ведь князьям достаточно было начертать на земле перед нагрянувшими викингами краткую ритуальную фразу из дюжины рун – и те не посмели бы обнажить мечи!.. Но на скандинавских наёмников и их язык на Руси смотрели как на порождения варварства…

В эпоху Великих географических открытий европейцам пришлось вспомнить своих разноплемённых предков: оказываясь при высадке на берег или кораблекрушении среди аборигенов Океании, Австралии или карибских индейцев, путешественники были вынуждены на лету схватывать смысл туземных фраз из-за простого желания не быть съеденными. И некоторые «люди с Луны», как называли папуасы белокожих пришельцев, так преуспевали в знании экзотических языков, что женились на прекрасных островитянках и превращались в контактное звено между Европой и новооткрытыми землями. Сверх того, эти браки в отдельных случаях порождали новые лингво-коктейли, на которых поколениями изъяснялись потомки «разноцветных» пар! Так, например, вышло с праправнуками уцелевших участников экспедиции Лаперуза, предпринятой в 1786 г. и до 1930-х годов считавшейся бесследно исчезнувшей. Или – потомки команды брига “Bounty”, в 1792 г. поднявшие мятеж и уведшие корабль в архипелаг Фиджи, где в одном из местных наречий до сих пор можно различить деформированные английские слова и английскую манеру построения фраз.

Меньше известен пример, зафиксированный в Москве дьяками Сибирского приказа, когда вернувшийся из своего первого рейда на Камчатку якутский казак-землепроходец Владимир Атласов поведал об опыте контактов с тамошними племенами «в лето 7205-е» (1697 г.). По свидетельству его спутников, Атласов «умастивал молвление своё реченьями туземными, яко с младости их разумел»: языки к этому человеку буквально прилипали. Рисуя предметы остриём ножа на песке или сухом дереве перед шаманами встречавшихся народов, Атласов, полуграмотный вояка, придумал набор специальных значков-“иссечий” (сейчас их бы назвали «детерминативами»), чтобы отразить невещественные понятия. Для этого казак всматривался в  быт ительменов, коряков, юкагиров, айнов, отслеживая функции и роли предметов, и на основе их формы вычерчивал понятийные ключи. В одном из айнских поселений отряд Атласова повстречал долго прожившего там японца, впоследствии привезённого в Москву: он также пытался сконструировать подобие графем для бесписьменного языка, каким является айну. Увидев «разработки» Атласова, японец изумился: откуда этот светлокожий пришелец знает про элементы некоторых иероглифов?! Впору подумать: такие люди становились неосознанными провозвестниками упоминавшейся выше науки симии…

Начало

Комментирование закрыто